Бывший мусульманин, Антоний Алай, рассказывает в специальном выпуске программы The Illumined Heart о том, как будучи подростком, он открыл для себя Христа, вопреки всему, во что его учили верить.
ПЕРЕВОД С АНГЛИЙСКОГО Ольги Антоновой и Дмитрия Лапы
Антоний Алай вырос в Иране, но большую часть своей жизни провел в Соединенных Штатах, где сначала рьяно отвергал, а потом проникся Евангелием, и позже посвятил себя Христу. Он был членом евангельских церквей самых разных конфессий. В качестве духовной практики он прочитал Библию четырнадцать раз.
Антоний – президент и генеральный директор компании G21 Partners – компания занимается оптимизацией сайтов для поисковых систем. Он живет в Хьюстоне, штат Техас, вместе со своей женой Сьюзан и дочерью. Они ходят в церковь 40 святых мучеников Севастийских при антиохийской миссии.
Я вырос в Тегеране.
Иран
Мой отец мусульманин, так что я автоматически считался тоже мусульманином. С самого раннего возраста – мне тогда было года три, может быть, лет пять – мне рассказывали, что Христа никто не распинал, что Мухаммед – пророк Господа, а единственный Бог – Аллах, и что когда христиане говорят о распятии Христа – это их одурачил и обманул Сатана. Еще меня учили, что Иуда должен был чудесным образом заменить Иисуса, когда за ним пришли, что вести на распятие. Еще нам говорили, что называть Христа Богом – кощунство и что никаких трех богов не существует, есть только один Бог.
Я помню, что на меня очень подействовала в те времена безнравственность христиан. Мы видели, что они пьют алкоголь, занимаются сексом вне брака, развратничают и всячески грешат – те христиане, которых мы воспринимали как свидетелей своей веры. И поэтому мы знали, что их религия ложна. Еще один важный момент – мы считали, что текст христианской Библии искажен, ему нельзя доверять, потому что в какой-то момент христиане сговорились с иудеями и уничтожили Писание, чтобы жить в грехе, поэтому их учение ложно и богохульно.
Nejjis
На самом деле, и христиане, и иудеи считались nejjis – это персидское слово по значению близко к выражению «грязная свинья». Если к вам в дом приходил христианин или еврей, после его ухода, если вы истинный мусульманин, нужно вымыться, так как вы находились в присутствии nejjis.
Меня, как мусульманина, воспитывали в том, что шииты и сунниты – едины в главном, что ислам – единая религия, и различия между ними не существенны. Позже, когда я сам заинтересовался вопросом, я понял, что между ними есть довольно глубокие богословские разногласия, но в целом нас учат, что мы все едины, и что все различия скорее политические, чем религиозные. Шиитам не нравится, что сунниты изменили Коран и не позволили Али и Хуссейну стать преемниками пророка, но это считается не настолько важным.
Будучи мусульманином, ты стараешься делать все возможное, чтобы исполнять все правила ислама, но если так случится, что когда ты предстанешь перед Богом, у него будет плохое настроение, и он решит отправить тебя в ад, значит, в ад. Его воля абсолютна. Если, конечно, вы стали мучеником за веру, это более или менее надежный путь к спасению. Так меня учили.
В Коране есть места, где прямо сказано, что надо пойти и сделаться мучениками. А в хадисах сам Мухаммед подает нам пример, говоря, что если бы он мог стать мучеником за веру, а затем воскреснуть, и снова принять мученическую кончину, и снова воскреснуть, и снова сделаться мучеником, он бы повторял это снова и снова. Когда один солдат как-то услышал, как Мухаммед молится и просит даровать райское блаженство тому, кто погибнет в сражении, он тут же бросил есть и побежал, чтобы погибнуть и стать мучеником и попасть в рай.
Конечно, я хотел умереть за ислам. Для нас слово Бога стоит целого мира. Бог был для меня всем, в сравнении с Ним все в этом мире ничего не стоит.
В исламе особенно яркое учение об адских муках. Страх этих мук постоянно с тобой, тебе красочно описывают все жуткие пытки, которым ты будешь вечно подвергать в аду. В раю, по крайней мере, у мужчин, будет много-много девственниц, и сколько угодно пить, и никогда не пьянеть, в общем, можно будет делать все. А для женщин блаженство будет в том, что они не будут знать друг о друге, и каждая будет уверена, что она – единственная. Вот такое вот представление о рае. Для христиан оно кажется слишком плотским, но для мусульманина – это воплощение всех его желаний.
Коран
Считается, что Коран был передан через архангела Гавриила, и считается, что там буквально – до последнего слова, до последней буквы – записано все, что сказал Бог, поэтому Коран считается истинным, а все предыдущие откровения – искаженными, когда евреи и христиане собрались и вместе сговорились изменить текст Библии.
Позже, когда я увидел исторические документы, стал изучать хадисы и исламские первоисточники, я нашел слишком много указаний на то, что Коран сегодня и Коран времен Мухаммеда серьезно расходятся.
Любой мусульманин согласится, что после смерти Мухаммеда, многие знали наизусть различные части Корана. Считается, что последователи Мухаммеда знали наизусть весь Коран целиком, и могли дословно его воспроизвести по памяти.
К сожалению, потом, как мы знаем, появилось, по крайней мере, четыре (если не семь) различных версии Корана. Лет через двадцать после смерти Мухаммеда это вылилось в такую проблему в Арабском халифате, что они вынуждены были объявить одну версию официальной, а все другие – сжечь, чтобы предотвратить войну между мусульманами.
Среди различных мусульманских групп уже
Эмиграция
Когда нам в страну приехал Джимми Картер, все ждали, что шаха вот-вот свергнут. Отец видел, что в прессе появляется все больше и больше тревожных новостей, что режим шаха стали уже открыто критиковать, и тогда он отправил меня и всю семью в Америку, а сам остался в Иране. Так получилось, что мы прожили в Джорджии несколько лет, пока он был в Иране.
Для мусульман американцы – христиане. Все, без исключения. Христиане вряд ли решатся утверждать, что их страна живет по христианским принципам, но для мусульман Америка – христианская страна. Когда я видел американцев, я считал, что передо мной христиане. И хотя в то время гомосексуализм еще не был так повально распространен, но я видел, как люди изменяют, пьют, занимаются проституцией, убивают, воруют, – и все это в порядке вещей, по крайней мере, так мне казалось из выпусков новостей по телевизору и из газет, я постоянно об этом слышал вокруг. И мое впечатление было, конечно, что у христиан какая-то неправильная вера, иначе они не были бы такими безнравственными.
В Иране я подростком такого не видел. Моя мама, которая там жила, рассказывала, что да, иногда случалось. Например, я помню, как однажды прочитал в новостях об одном человеке, который совершил прелюбодеяния. И это была очень громкая история, потому что этого не должно быть. Когда я сейчас спрашиваю об этом у мусульман, приезжающих из Ирана, они говорят: «Да нет, все это есть, только делается втайне. Ты просто был слишком маленьким, поэтому ни о чем не знал».
Но я честно не вижу, чтобы правоверные мусульмане открыто предавались грехам, хотя тут, конечно, многое зависит от того, что мы считаем грехом. Если считать грехом безнравственное поведение и секс вне брака, то да, мусульмане обычно так себя не ведут. Если же считать грехом многоженство, или секс с проституткой, то тогда да, это будет считаться безнравственным поведением. Мой мулла, например, сказал мне, что я могу заключить с моей девушкой так называемый «временный брак» – sigheh. И когда женатый человек едет из Ирана по делам, скажем, в Париж, и не в состоянии воздерживаться, он может пойти и заключить временный брак с проституткой. Нужно только, чтобы они вместе подписали все бумаги.
Итак, я в США. Если у меня и были хоть какие-то сомнения в безнравственности христиан, то все, что я увидел в Америке, их образ жизни, окончательно убедило меня, что это правда. Поэтому ислам стал казаться еще более истинной религией, истинно праведным путем, а исламский Бог – истинным Богом, потому что только Он учил праведной жизни, потому что мусульмане жили гораздо праведнее тех христиан, которых я видел вокруг в Америке, христиан-американцев.
Я хотел обратить в ислам все больше и больше моих друзей-христиан. Я хотел, чтобы они отказались от безнравственной жизни и стали жить по-настоящему праведно.
Телевидение и кино оказали на меня огромное влияние. Я видел шоу, вроде Далласа, или кино и видел, как там люди открыто изменяют, и это отвратительно. Возможно, американцам покажется смешным, что кто-то может считать такие фильмы христианскими, но я был убежден, что они христианские, и что в этих фильмах показано именно то, чему христиане учат, и это часть их жизни. Я жил в небольшом, крайне консервативном городке, поэтому я особо не замечал, чтобы вокруг меня происходили греховные вещи, хотя они, конечно, были, но держались в тайне.
Что такое американское кино? Почти в каждом фильме, включая разрешенные к просмотру для любого возраста, есть какая-нибудь откровенная постельная сцена, или какое-нибудь другое столь же ужасное греховное действо. И все это экспортируется, и это доходит и до мусульман по всему миру. Они либо смотрят это в Интернете, либо достают на черном рынке еще раньше, чем фильм официально выходит в прокат. И они уверены, что вот так и выражается христианская свобода.
Они пытались обратить меня в свою веру, а я их – в свою
В старшей школе у меня было два близких друга. Они были одними из лучших в классе. И они оказались христианами, убежденными настоящими христианами. Они принадлежали к Южной Баптисткой конвенции и пытались обратить меня в христианство всеми доступными средствами, цитировали Библию, молитвы, говорили о спасении души. Но я считал, что они цитируют книгу сатаны, поэтому на меня их слова не оказывали никакого действия. Они пытались обратить меня в свою веру, а я их – в свою.
Много раз я хотел схватить их Библию и выбросить на помойку. Мне хотелось крикнуть: «Да прекратите уже читать вашу Библию». Но они ее читали, и я помню это чувство горячей, закипающей ненависти и злобы на то, что эта сатанинская, богохульная книга может их развратить. Мне хотелось выкинуть ее и любыми средствами обратить их в ислам.
Кто-то подарил мне Библию, один из моих друзей, и я подумал: «Вот и отлично. Я возьму Библию и прочитаю ее вместе с Кораном. Я знаю, что правильно, а что – неправильно. И я вычеркну все гадости и безнравственные добавления, которые внесли в Библию христиане и евреи. И я выделю все то хорошее, что совпадает с Кораном и с исламским вероучением, и тогда я смогу обратить всех моих друзей-христиан, потому что я буду знать про их Библию больше, чем они сами, и я смогу привести их к исламу». Вот с такими мыслями я и начал читать Библию.
Я был потрясен. Особенно сильное впечатление на меня произвела Нагорная проповедь и слова Христа о грехе в пятой главе Евангелия от Матфея. Я ожидал, что в Библии разрешается грешить по всякому – именно это я видел вокруг – а оказалось, что она призывает держать в чистоте и ум, и сердце. И что если у меня возникает грязный помысел в отношении женщины – я уже согрешил с ней в глазах Бога. И если я позволяю гневу вырасти в моем сердце – я виновен, как если бы я убил кого-то.
Вдруг я осознал, что перед Богом я согрешил и как прелюбодей, и как убийца. Мне, мусульманину, была вполне близка и понятна идея, что Бог видит все, что творится в моем сердце и уме. В первый раз в жизни я почувствовал себя не праведником по сравнению со своими друзьями-христианами, а, наоборот, грешником в глазах Бога.
Книга
На самом деле я был растерян: если первоначальный смысл этой книги искажен дьяволом, почему она целомудренней, чем все, что читал до этого? Мне было очень сложно поменять свое отношение и попытаться понять. Как так получается, что извращенная, дьявольская книга, на самом деле, учит меня такой чистоте, праведности и любви, о каких я никогда раньше не слышал?
Я понял это после того, как я прочитал слова Христа о том, что «если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное». И что если в сердце у тебя гнев или твои мысли не чисты – ты согрешил перед Богом. Больше всего мне запомнились слова Христа о том, что лучше потерять око, чем лишиться вечной жизни. Христос призывал к предельной чистоте, 100%-ной чистоте, прежде всего, внутренней чистоте сердца.
Я никогда не слышал ничего подобного. Наоборот, если бы меня кто-то ударил, мне следовало ударить его в два раза сильнее, чтобы не остаться безответным. В исламе учат принципу «око за око». Это еще одна вещь, которая меня поразила, когда я прочитал слова Иисуса: «Вас учили «око за око и зуб за зуб», я же говорю вам: возлюбите врагов своих».
И когда враг ударит вас по одной щеке, подставьте другую.
Благословляйте проклинающих вас, молитесь за обижающих вас, любите врагов ваших, и будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный.
И как Отец наш Небесный являет Свою милость и благодать как праведникам, так и грешникам, так и мы должны проявлять милость и любовь и милость не только к друзьям, но и к врагам нашим.
Это совершенно чуждо исламскому вероучению.
Я впервые понял, что неправедный образ жизни тех, кто называет себя христианами, совсем не отражает истинно христианского учения. Я понял, что они просто не следуют тому, чему учит Христос.
После того, как я прочитал слова Христа: «Я пришел, чтобы принести не мир, но меч. И сын восстанет на отца, а дочь на мать. Если вы хотите следовать за Мной – возьмите крест свой, отрекитесь от мира, отрекитесь от всего, и идите за Мной». Меня так потрясло, что Христос призывает к полному отречению от мира, а не к тому облегченному варианту христианства, который я видел вокруг. И затем я прочитал о Его собственном примере, о Его крестном пути.
И когда они привели Иисуса к Его врагам, Он молчал
Меня учили, что Иуда Искариот подменил Христа на Кресте. Что когда пришли за Иисусом, лицо Иуды чудесным образом изменилось, и все приняли его за Христа, и схватили. Но когда я прочитал Библию, прочитал Евангелия, строчку за строчкой – историю о распятии Христа, она меня совершенно поразила. Во-первых, он не пытался спастись. Если бы на его месте был Иуда, он бы попробовал убежать и открыто заявил бы: «Я Иуда, вы схватили не того, это ошибка».
Но вместо этого в Писании написано, что Христос открыто пророчествовал: «Вот, что со Мной должно случиться» и ждал этого. В Евангелии от Матфея сказано, что когда апостол Петр схватился за меч, чтобы не дать схватить Иисуса, Христос остановил его и тут же исцелил человека, которому Петр отсек ухо, и сказал, что идет с ними Сам по своей воле, а не потому, что Его заставляют.
И когда они привели Иисуса к Его врагам, Он молчал. Он не отвечал на их лживые обвинения и не возражал им. Они сорвали с Него одежду, одели Его в багряные ризы, сплели терновый венец и возложили Ему на голову. Дали Ему в правую руку трость, становились перед Ним на колени, насмехались и говорили «Вот Ты – царь Иудейский» и плевали на Него. И Он позволил этому всему случиться. Они долго били Его по голове.
Когда я представил себе это все, я долго плакал, и Святой Дух вошел в мое сердце. И со мной начало что-то происходить, я словно увидел что-то похожее на недавнее кино «Страсти Христовы». И я начал плакать, как ребенок. И не мог остановиться. Я вдруг осознал, прочувствовал, что Христа распяли, что Он добровольно пошел на распятие ради меня. И я захотел следовать за Ним. Когда я понял, что Он для меня сделал, я сказал про себя: «Я пойду за Тобой, что бы ни случилось».
Христос и пророк
Каким-то необъяснимым образом, когда я читал этот отрывок из Евангелия, Святой Дух преобразил мой разум. Позже, когда я размышлял об этом, я заметил некоторое противоречие. Ведь шииты каждый год отмечают годовщину гибели имама Хусейна, мы наносим своим детям раны и позволяем им кровоточить, мы истязаем себя цепями, пока не начнет идти кровь, чтобы напомнить себе, через что пришлось пройти имаму Хусейну.
История имама ужасна. Как мне рассказывали, он храбро сражался, и когда ему отрубили руку, он схватил меч другой рукой и продолжал биться. Он продолжал драться даже, когда ему отрубили сначала одну, а потом и вторую ногу. А когда он потерял вторую руку, то схватил меч зубами и сражался дальше, пока наконец ему не отрубили голову. Такая вот история мусульманского пророка, которого зверски убили. И получается бессмысленное противоречие.
Когда я прочитал об Иисусе и о том, как Его распяли, я сразу подумал: «Я пойду за Тобой, что бы ни случилось. Я не все понимаю, но мне достаточно того, что Ты умер за меня на Кресте. Я хочу идти за Тобой».
В то время я читал книгу Зига Заглара «До встречи на вершине» и в ней был текст молитвы грешника. Я ее прочитал как молитву. А потом несколько недель спустя я пришел в церковь Южной баптисткой конвенции и, дрожа от волнения и страха, со слезами на глазах публично заявил о том, что хочу следовать за Христом, и стал молиться вместе с ними.
Три месяца в лесу
Когда я решил следовать за Христом, я был уверен, что уже на следующее утро моя голова покатится с плеч, и меня убьют за Христа. И я сказал себе: «Что ж, отлично. Пусть так и будет». Разумеется, отец не последовал этому исламскому обычаю, так что я, слава Богу, жив и здоров. Но отцу было очень тяжело принять мое решение, мы с ним очень серьезно поссорились. Мы много спорили, и я пытался обратить его. Я изо всех сил старался привести его ко Христу.
Дело дошло до того, что однажды он мне заявил: «Если ты не хочешь меня слушать, вон из моего дома». Я схватил мою Библию и сказал: «Теперь у меня есть Отец мой Небесный, и пусть мне придется жить в лесу, кишащем гремучими змеями, Он позаботится обо мне». И почти три месяца я жил в лесу, хотя никогда раньше этого не делал.
Мне было около восемнадцати лет.
Воскресение Христово
Я был бесконечно счастлив увидеть, что Христос после того, как Его распяли, воскрес из мертвых. Узнав Христа сердцем и разумом, я был счастлив, что Он жив, а не умер. Мусульмане же не признают Креста, поэтому они не признают и Воскресения Христа. Но, что удивительно, в Коране есть три пророчества Христа, где Он говорит о том, что Он умрет и восстанет из мертвых. Но мусульмане считают, что Он умер, а под воскресением имеется в виду, что Он воскреснет в будущей жизни. Они стараются никак не соотносить это со Святым Писанием и с Библией, они наоборот стараются найти всяческие противоречия между Библией и исламом.
Теперь о Троице. Во-первых, в Библии я не нашел подтверждения тому, что написано про Троицу в Коране, а именно, что отец был близок с Марией, чтобы она родила ему сына. Меня учили, что христиане именно так объясняют Троицу. А на самом деле, все христиане, которых я знаю, считают такое толкование святотатством точно так же, как и мусульмане.
Когда я решил стать христианином, я сказал про себя: «Я пока еще не все понял, но я точно знаю, что этой ужасной идеи троицы, о которой говорят мусульмане, у христиан не существует. Христиане учат, что Троица есть Отец, Сын и Дух Святой. Я не очень могу понять, что это значит, но я знаю, что Христос умер на Кресте, и я знаю, что должен следовать за Ним. Единственные, кто в это верит – это христиане, поэтому я стану христианином, и со временем разберусь в идее Троицы».
Многие исламские богословы, которых я знаю, полагаются на толкование Троицы от Свидетелей Иеговы и других сект. И используют эти толкования против всех христиан, исповедующих Троицу. По крайней мере, я неоднократно замечал подобное.
Во времена Мухаммеда Писание считалось святым и истинным, мы знаем, что у нас есть рукописные манускрипты, датируемые несколькими веками ранее того времени, и по ним можно точно узнать, какую именно Библию читал пророк. Между этими манускриптами и современным текстом Библии, ее нынешними переводами, текстом греческой Библии нет никакой разницы.
Я много раз спрашивал у мусульман: когда был искажен текст Библии? Они говорят, уже потом, позже. Тогда возникает вопрос – раз у нас есть оригинальные манускрипты, как могли христиане сговориться с евреями (с учетом того, что они придерживаются прямо противоположных мнений, в первую очередь, о том, кем был Христос) и сообща исказить текст Писания? Это не имеет никакого логического объяснения. Такого просто не могло быть. Как тогда быть с тем, что римские правители говорят о распятии Христа? Ведь существуют и светские источники, которые указывают на достоверность христианского вероучения и исторических документов.
С другой стороны, мы всегда были уверены, что Коран – абсолютно достоверен, и каждое слово в нем – истинно. А на самом деле одного из исламских лидеров сожгли за то, что он сжег несколько версий Корана. А сжег он их потому, что текст этих версии настолько различался, что это стало вызывать расколы и вражду среди мусульман. Поэтому они взяли одну из версий и объявили, что теперь все должны ей следовать. А это несколько странно. Каким был текст Корана изначально? Хороший вопрос. Не знаю, знает ли кто-нибудь на него ответ.
Еще одна вещь – что в Коране, на самом деле, сказано про распятие Христа. Я помню, там есть одна строчка, что-то вроде: «И они не убили и не распяли его». Когда я читал Библию, я думал, что сейчас найду и вычеркну слова о том, что они убили и распяли его. И у меня будет более или менее правильная Библия. А вместо этого в Писании я нашел подробный рассказ о том, как все произошло.
Однако некоторые апологеты предположили, что «они» в этом отрывке относится к евреям. А если евреи не убили и не распяли Его, то кто это сделал? Христос говорит, что Он пошел на Крест по Своей воле.
То есть, на самом деле, многие отрывки из Библии и Корана можно гармонизировать. И тогда мусульмане смогут следовать за Христом, и исповедовать веру Авраама, которой они, как утверждают, придерживаются, а, на самом деле, ее отвергают. Если разобраться, какое толкование Троицы Коран считает богохульством, то станет ясно – такое определение будет богохульством и в глазах христиан. Предположить, что Богу нужно было заниматься сексом с земной женщиной, чтобы зачать Иисуса – немыслимо для христианина. При этом и в Коране, и в Библии говориться, что Дух Святой сошел на Марию, и она зачала Иисуса.
Я не хочу углубляться здесь в толкование Троицы, потому что когда ты приходишь к вере и начинаешь ее изучать, размышлять, когда твое сердце и разум открываются навстречу Богу, к тебе начинает постепенно приходить глубокое понимание Троицы. И сегодня я все еще постигаю, какое это великое благословение, что есть Отец, Сын и Дух Святой, связанные и соединенные такой любовью! И что я тоже могу быть причастен этой любви и могу находиться в живом общении с Богом, Богом, который живет во мне, а я – в Нем.
В исламе считается, что Бог находится где-то там далеко-далеко, но если ты согрешишь, Он непременно тебя накажет. Идеи общения, любви между мной и Богом там нет.
Проповедь
Там, где я жил, на юге штата Джорджия, было немного мусульман, но я беспокоился за своего отца, так как хотел, чтобы он узнал Господа, как узнал Его я. С раннего детства меня учили, что ни один мусульманин не становится христианином, что за все века существования ислама не было ни одного мусульманина, который бы был обращен ко Христу. Поэтому я думал, что являюсь первым мусульманином за 1300-1400 лет, обратившимся ко Христу. Я хотел привести к вере моего отца и еще нескольких членов семьи, а также старался найти способы, чтобы привлечь других мусульман, но не знал как.
Я думаю, в один момент мое пламенное рвение к Евангелию привело к тому, что мой отец обиделся на меня за мою попытку познакомить его с Евангелием, поэтому он попросил меня уйти. Я взял в руки Библию, вверил себя Небесному Отцу и пошел в леса, кишащие змеями, возложив свою надежду на Бога, с чувством страха и упования. И Господь явил на мне свой промысл, так что я выжил и через три месяца вышел победителем.
Я тогда знал только ту веру, о которой читал в Священном Писании, где написано о нашем первомученике — святом архидиаконе Стефане и его смерти, об апостоле Павле и о мучениях, которые он претерпел, и обо всех других апостолах. Поэтому, став христианином, я уже знал, что Христос мне говорит: если пожелаешь следовать за Мною, то сын пойдет против отца, дочь против матери, и все твои родственные узы будут разорваны, если ты предпочтешь Меня превыше всего мира.
Я получал угрозы, но, слава Богу, ни одна из них не была приведена в действие. Самая главная угроза, думаю, была в том, что на следующий день после того, как я стал христианином, меня должны были убить, но этого не произошло. На протяжении многих лет я старался не стоять перед темными окнами, чтобы избежать выпущенной в меня пули, и это не потому, что боюсь стать мучеником, но больше ради Евангелия — чтобы я смог остаться в живых, и у меня была возможность делиться Господней любовью с мусульманами.
Могу сказать одно, что по мирским меркам это могло выглядеть агрессивно, но по меркам Священного Писания — нормально. Это была обычная христианская жизнь, насколько я это видел. И из того немногого, что знал о церковной истории, понимал, что это образ жизни христиан. Они проповедовали Евангелие и не оглядывались назад.
Первый раз, когда я проповедовал большой группе мусульман (это была группа из около 150 человек, собранных вместе христианским братством «Intervarsity»), пришли их лидеры и духовные руководители, и я начал рассказывать им о вере, о том, как, обращаясь к Корану, можно увидеть христианство, о том, что мы не должны быть врагами, а можем быть друзьями, и о том, что истинная вера Авраама включает и веру во Христа.
Лидеры собрались вокруг меня и стали забрасывать вопросами. Они, очевидно, были очень расстроены, потому что впервые многие мусульмане начали склоняться к тому, чтобы следовать за Христом, не считали обязательным противостояние ислама и христианства и видели исполнение своих упований во Христе.
К счастью и к моему удивлению, эти люди не только не напали на меня, но спустя несколько дней я столкнулся с ними в библиотеке. Они спрятали одну книгу под стол, когда я вошел. Я спросил у них: «А что это у вас за книга?» Они неохотно вытащили ее, и я увидел, что это была Библия. Они все читали Библию, и я этому очень обрадовался, потому что именно благодаря Священному Писанию я узнал правду о Христе.
Мне казалось, что, каждый раз, когда я слышал спор какого-нибудь ведущего исламского ученого с христианином, они цитировали Священное Писание, но всегда из тех же материалов, что я видел у свидетелей Иеговы (которые называют себя христианами, но таковыми не являются), или из мормонов.
Снова и снова я замечал, что мусульмане смотрели на этих людей как на своих руководителей и думали, что они прочитали Священное Писание целиком, потому что те цитировали его очень много, не осознавая, что стихи брались отдельно от контекста. Их можно было найти, но если посмотреть на контекст, то получалось, что он противоречил тому, в чем они пытались убедить. И подобное я встречал у многих исламских лидеров, и, конечно, они находились под влиянием сект.
“Религия белого человека”
Я делал так: заходил с мыслью, что если мне суждено умереть, то умру, но, по крайней мере, я проповедую Евангелие, и в молитвенных комнатах мусульман садился очень тихо, кротко, смиренно, и начинал диалог о вере. Я не проповедовал громко, а просто начинал задавать вопросы: спрашивал у них об их вере и рассказывал им о вере во Христа, об Истинной вере Авраама и о том, что называю «истинным путем ислама».
Если задуматься о значении слова «ислам», которое означает «подчиненный Богу», то хотел бы подчиняться Богу во Христе. Я делился с ними своей верой в их мечетях, молитвенных комнатах и везде, где их встречал. Многие из них были достаточно добры ко мне, задавали вопросы один на один, и я имел возможность читать вместе с ними Священное Писание и делиться своей верой.
Многие из них номинально становятся мусульманами из-за некоторых расистских споров. Помню одного друга-христианина из университета, ходившего на такие собрания. Впоследствии, как я видел, он был весьма расстроен. Я спросил у него: «Что случилось с тобой, почему ты так расстроен?»
И он мне рассказал, что они представляли христианство как религию белого человека. Начинали искажать историю и смотреть на христианство так, будто оно зародилось в Америке, тогда как на самом деле христиане впервые были названы таковыми в Антиохии и, по сути, первые христиане были в Иерусалиме. В тех землях обычно не так много белых людей с германской внешностью.
Они начинают с рабства, но забывают упомянуть, что многие работорговцы были мусульманами, лишь продававшими свою исламскую собственность белому Западному человеку, забиравшему рабов. Вот почему, вероятно, многие разочаровывались.
Мое служение было первоначально направлено на мусульман, но затем я обнаружил, что христианская община находилась в большой нужде, и стал членом-волонтером христианского братства «Intervarsity». Так я начал проводить библейские занятия с христианами и помогал им тем, что направлял их, несмотря на то, что их регулярно донимали профессора-атеисты, но, поскольку я был погружен в обширные апологетические материалы, то старался помочь им в их вере и одновременно достучаться до мусульман.
“Баптидесятническая церковь”
Сначала я регулярно читал Священное Писание. К тому времени прочитал всю Библию «от корки до корки» примерно 14 раз, а многие книги Библии — по 50-100 раз. К тому же, я владел примерно 6800 килограммами евангелической литературы. Я был погружен в чтение трудов Франсиса Шефера, Джоша Макдауэлла и многих других ученых-библеистов, большинство из которых — выходцы из Далласской семинарии.
Я был очень впечатлен творениями авторов Далласской семинарии. Мне нравилась последовательная теология Льюиса Сперри Шефера — думаю, в восьми томах. Многие из его трудов о Пресвятой Троице помогли мне понять, что такое Троица, глубже, чем прочитанные мною до этого другие труды. Тогда, возможно, не было ни одной популярной христианской книги, которой я бы не прочитал.
Посещал храмы от внеконфессиональных до баптистских, пятидесятнических, пресвитерианских. Это не имело значения. Для меня христианство было христианством, потому что я помнил молитву Иисуса из 17-й главы Евангелия от Иоанна, видел в ней указание на неразделенную церковь и не мог понять, почему церковь не едина. В какой-то момент я был так расстроен тем, что церковь либо баптистская, либо пятидесятническая, что даже начал молиться: «Господи, а почему ты не дашь мне „баптидесятническую“ церковь?»
И через очень короткое время — спустя лишь день или два — я нашел такую церковь. Они верили в дары Духа, но были практически настоящими баптистами в других вопросах богословия, и главным их источником были богословские книги Далласской семинарии.
Оттуда, спустя некоторое время, я почувствовал зов в Библейский колледж. В итоге в течение семестра ходил в этот колледж и семинарию. Затем у меня были некоторые финансовые проблемы, и я не мог продолжать обучение, но профессора мне сказали: «не переживай об этом: у нас четыре раза в день проходят специальные сессии, и ты можешь посещать их все бесплатно, также задавать любые вопросы».
Итак, я начал ходить на завтраки, ланчи и обеды вместе с профессорами, задавал много вопросов и слушал проповеди Евангелия и других книг Библии, глубоко углубляясь в труды тех авторов, которым, как считалось, можно было абсолютно доверять: от комментариев Мэтью Генри до Кеннета Ривса и А.Т. Робертсона, Дж. Кэмпбелла Моргана, Чарльза Сперджена. Можно перечислять до бесконечности — я был погружен в чтение, желая убедиться, что следую не ошибочному Евангелию, а только верному.
Читал материалы Чарльза Ходжа. Кальвинистские материалы были не для меня, хотя и в них было много замечательного. Но как только доходило до пяти пунктов кальвинизма, мне было крайне тяжело соотнести это со сказанным в Священном Писании, ведь они противоречат Ему. С другой стороны, они говорят о том, что надо прославлять Бога, искать Его благодати и жить святой жизнью: жить такой жизнью, чтобы все, что Вы делаете на работе, в церкви, было свято.
В то время, когда я ходил в мечети, мусульмане очень хорошо меня встречали, думая про себя: «Великолепно! Вот „свежая кровь“ для обращения в нашу веру». Я к тому времени понял: лучше не говорить им сразу о том, что я новообращенный из ислама, потому что в таком случае они подумают обо мне хуже, чем о свинье, и закроют дверь. Итак, будучи невинным собеседником и не открывая им своих знаний, я мог приводить с собой больше студентов Библейской школы: мы вместе ходили в мечети и старались понять, как они проповедуют. Они нам проповедовали, а мы начинали с ними диалог о вере.
Я также ходил в различные колледжи, от университета Джонса Хопкинса до института Томпсона и института Пибоди — везде, где Бог открывал для нас и наших волонтеров двери, чтобы мы могли проповедовать Евангелие. И я проповедовал каждый день. Обычно 8-10 часов в сутки посвящал чтению Священного Писания и комментариев, и один час отводился на ежедневное изучение Библии нашими студентами и волонтерами.
Чудо и ЦРУ
Как-то раз мы пробыли в одной мечети некоторое время, и мусульмане показали нам все свои видео Ахмеда Дидата и других главных апологетов ислама. После их молитвы они позволили нам задавать вопросы. В один момент я задал вопрос о втором рождении — что это значит для мусульман. К моему шоку, имам в ответ задал почти тот же самый вопрос, что и Никодим задал в третьей главе Евангелия от Иоанна. Он сказал следующее: «А как же человек может заново родиться? Не может же он дважды войти в утробу матери?» Я был просто поражен и ответил ему: «То, что я от Вас сейчас услышал, было написано две тысячи лет назад».
Я попросил у имама разрешения и пошел к своему пальто, в котором держал карманную Библию, и показал ему, что Иисус отвечал на тот же самый вопрос, заданный Никодимом. Затем я был снова поражен, когда, прочитав ему ответ Иисуса, услышал от него вслед тот же самый вопрос, который задал Никодим в Евангелии. Пришлось снова показать имаму это место. Я сказал ему: «Вот что спросил Никодим, и вот что ему ответил Иисус».
Я показал этот текст имаму и остальным мусульманам. Для всех нас было настоящим чудом слышать, как имам слово в слово говорит то, что написано в Библии, и получает прямой ответ от Иисуса — такой же, какой получил Никодим. Это было такое чудо, что мусульмане даже начали чувствовать угрозу, пораженные тем, как это чудо раскрывается.
Несколько мусульман стали насильно толкать меня к двери, говоря мне, что я шпион из ЦРУ, и если когда-нибудь приду к ним снова, они меня убьют. И они собирались рассказать всем, что я агент ЦРУ, потому что все ненавидят ЦРУ. Я помолился о находившихся в мечети, отряс прах от своих ног, и мы двинулись дальше.
Сьюзан
Пока я продолжал читать и преподавать Священное Писание, в один прекрасный день Сьюзан открыла нам двери своего дома, чтобы мы могли проводить там занятия по изучению Библии для всех студентов. Мы получше узнали друг друга, и у нас установилась самая глубокая дружба, которая только была в моей жизни. Во мне происходила внутренняя борьба, потому что, будучи новообращенным из ислама, я думал, что никогда не смогу жениться, поскольку это поставило бы мою семью в опасность, и ни одна женщина не сможет понести такой жизни.
Но я чувствовал глубоко в душе призыв развивать с ней чистые дружеские отношения, поэтому мы продолжали общаться часами в коридорах, разговаривая друг с другом. Она стала постепенно ощущать своим сердцем, что, возможно, я и есть тот человек, которого Бог послал ей в жизни. Она молилась Богу и чувствовала, что сама не должна показывать внешне никакого интереса, но должна позволить Богу действовать в моем сердце, и кажется, это было то, что мне нужно.
Пока мы узнавали друг друга, я, проходя через эти испытания, в один момент решил поехать на неделю на один семинар для преподавателей Священного Писания. Слушая проповедников, решил открыть свое сердце. Если на то Божья воля, чтобы Сьюзан стала моей женой, тогда я к ней вернусь, а если нет — то я останусь здесь. И Господь начал действовать в моем сердце с такой большой силой, и было так много подтверждений, знаков о том, что я должен вернуться и попросить ее руки — и я это сделал. Она была поражена, потому что внешне сама не выказывала никакого интереса и даже не старалась делать никаких намеков в этом направлении. Сьюзан своим поведением никак не показывала, куда направляло ее сердце.
Я сказал ей: «Пока ты будешь думать об этом, я скажу тебе нечто, что ты должна знать. Однажды, вернувшись домой, ты можешь увидеть, что моя голова лежит на земле, а меня уже нет. Если ты соберешься выйти за меня замуж, то знай, что так может случиться».
Она была в шоке от моих слов и собралась было прекратить наши отношения. Но при этом она продолжала молиться и в молитве поняла, что я могу оказаться в самом мирном городе на свете, в полной безопасности, но моя жизнь при этом может оборваться; но, с другой стороны, я могу оказаться в гуще войны, и, если Господь захочет, чтобы я выжил, то я выживу. Жизнь и смерть каждого из нас в руках Божьих. Она вернулась ко мне и дала согласие, мы поженились, и наш медовый месяц продолжается уже восемнадцатый год.
Моя жена закончила университет Джонса Хопкинса по курсу классического фортепьяно, но мы чувствовали себя очень не комфортно в Балтиморе. Мы много слышали об организации «В фокусе семья», они к тому времени только переехали из Калифорнии в Колорадо-Спрингс, и там же находилась штаб-квартира христианской организации «International students’, INC». Мне там понравилось, мы упаковали свои вещи и поехали на машине в Колорадо-Спрингс.
У нас тогда не было никакой финансовой поддержки, но Бог нам помогал. Мы обратились в организацию «В фокусе семья», они приняли нас, и я проработал там около двух лет, помогая людям, которые звонили по телефону. У них либо были вопросы по некоторым передачам, либо им были нужны материалы, либо происходили какие-то особые события. Затем я перешел работать в технический отдел.
О, я был очень счастлив. Тогда я знал, что можно верить Библии или нет, быть христианином или не быть, а все другие группы и церкви — для меня были либо либеральными, либо «неверующими». Я имел замечательный опыт в церквях «Часовни у Голгофы», где познакомился с самыми любящими и смиренными людьми на свете. И со многими христианами, которых я встречал, у меня устанавливалась благоговейная дружба и великолепные братские отношения.
В один момент, когда я работал в области технологий на полной ставке, Господь открыл нам двери, чтобы служить мусульманам, и мы стали большими друзьями. Многие из тех мусульман лишь находились в исламской культуре, они не были такими последователями ислама, каким поначалу был я сам.
Мы проводили вместе много времени. Я познакомился также с несколькими бывшими мусульманами и присоединился к некоторым их церквям. Позднее я обнаружил, что существует 17 персидских, или иранских, церквей, состоявших из бывших мусульман. Лишь спустя семнадцать лет после моего обращения ко Христу я встретил первого новообращенного из ислама в православие и понял, что я не один.
Знакомство с православием
Некоторые друзья из организации «В фокусе семья» вывесили плакаты о приезде Фрэнсиса Шеффера, который собирался выступить у нас в городе. Я читал почти все труды его отца, и когда узнал, что он приезжает, то немедленно решил послушать его. Он говорил о вере ранней церкви и о письменных творениях того периода, дошедших до наших дней — ни о чем из этого я дотоле никогда не слышал: ни в евангелической литературе, ни в Библейской семинарии.
Об этих ранних трудах я ничего не знал, за исключением нескольких коротких упоминаний, будто бы они лишь подтверждали Священное Писание. Но я и не догадывался, что сохранились целые проповеди, послания в защиту веры, верно толкующие Библию, и Фрэнк Шефер говорил именно об этом. Вот когда я познакомился с православием.
Если рассказать Вам немного предыстории, я к тому времени прочитал каждое антикатолическое замечание во многих книгах, поэтому, войдя в первую православную церковь, увидел схожесть между православными и католическими практиками. Это был шок. Сходил на две службы, и после второй службы перестал ходить. Я сказал про себя: «Это не для меня. Вы почитаете Марию и осеняете себя крестным знамением. Все это выглядит как римо-католицизм». Поэтому я бросил ходить в православный храм.
К сожалению, именно так меня учили, когда я был евангеликом.
К тому времени большинство евангелических гимнов, которые мне нравились больше всего, были по стилю либо поп, либо модерн, либо легкий рок, например, христианская группа «Маранафа», которую люблю. Когда я зашел в православный храм, то первое, что запомнилось, это понимание благодатности древних гимнов. Я начал осознавать, как эти гимны пришли в протестантскую церковь, потому что у нас было много литургических молитв из первоначальной церкви. Пуритане и реформаторы использовали эти гимны, поэтому у них в церкви такая форма богослужений.
Я посетил одну англиканскую и одну епископальную церковь. К сожалению, в англиканской церкви, в которую я начал ходить, один из проповедников мне стал говорить, какой «ненадежной» является Библия, сколько в ней много «ошибок». Я понял, что не может быть такого, и ушел оттуда. Затем я пошел в епископальную церковь, где увидел женщину священника/проповедника и понял, что это неправильно, что это противоречит Священному Писанию. Поэтому опыт там не был положительным, и я начал искать церкви, больше доверяющие Библии.
Это произошло примерно через восемь лет благодаря книге, написанной Джеймсом И. Пэкером, Майклом Хортоном, Брэдом Нэссифом и другими авторами. Книга называется «Три взгляда на Восточное православие и евангелическое христианство». Я пошел в христианский семейный магазин, где и нашел эту книгу. Где-то глубоко в душе меня всегда беспокоили вопросы о писаниях ранней церкви, на которые у меня не было ответов.
Догматика как шок
Когда я прочитал труды Чака Свиндолла и других служителей, то все равно не нашел убедительных ответов, потому решил, что при помощи таких великих ученых, как Майкл Хортон и Джеймс Пэкер, непременно получу исчерпывающие ответы на вопрос, почему евангелическая вера — истинная, а православие — нет. Но, чем дальше читал книгу, тем больше делал удивительных открытий о первоначальной протестантской церкви, а также древней церкви — и так я стал изучать веру еще глубже.
Например, в самом Священном Писании, в первой главе Евангелия от Луки (хотя читал ее много раз, но почему-то ни разу не замечал этого), когда Елизавета исполнилась Святого Духа и, увидев пришедшую к ней Марию, воскликнула громким голосом: «благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего! И откуда это мне, что пришла Матерь Господа моего ко мне?»
Она чувствовала свое крайнее недостоинство, что Сама Матерь ее Господа стояла перед ней. Во всем евангелическом учении я нигде не видел такого толкования. На самом деле, если бы у нас (евангеликов — прим.) появилась женщина, исполненная Святого Духа, которая бы встала и воскликнула: «Я не достойна стоять рядом с Матерью моего Господа», имея в виду Марию, то евангелики бы подумали, что это еретичка-католичка, и ее возможно бы даже выгнали. Но свидетельство это содержится в самом Священном Писании, в первой главе Евангелия от Луки.
Также, когда я стал изучать деятелей реформации, понял, что, чему меня учили в евангелической церкви — что возрождение в Святом Крещении якобы является ересью — тоже не верно. Второе рождение человека во Святом Крещении проповедовали и практиковали и Мартин Лютер, и другие лютеране: они, действительно, верили в то, что при крещении водой и Святым Духом человеку сообщается спасительная благодать.
Это было шоком, потому что, согласно основному нашему учению, крещение есть лишь внешний символ — в нем нет никакого действия, тогда как основатель «веры только в Библию», автор тезисов «только Священное Писание», «Только верою (спасаемся)» — Мартин Лютер — учил, что Крещение есть нечто гораздо большее, чем просто символ. В Крещении есть благодать, она его основа.
Читая шестую главу послания апостола Павла к Римлянам, я ясно это осознал. Если бы до этого, читая ее, воспринимал бы смысл буквально, то легко бы понял, что в крещении водой и Святым Духом содержится спасительная благодать, но я читал эти слова через призму комментариев.
Также, присутствие Христа в Святой Чаше, в Евхаристии. Мартин Лютер и лютеране до сего дня верят в истинное присутствие Христа в Евхаристии, так же как и верующие в авторитет лишь одного Священного Писания. Где-то между строк мы потеряли эту суть, и мне казалось, что мы реально отошли от истинного учения, даже от учения реформации.
Отошли от истины, даже не осознавая, что заставило нас подумать, что Библия якобы не соглашается со священными догматами, которые церковь хранит с первого века и до сего дня.
На дороге в Эммаус
Я начал читать «Церковную историю» Евсевия Памфила, о существовании которой до этого не знал. Был поражен, когда открыл для себя, что после книги «Деяния апостолов», единственной сохранившейся до наших дней книгой, рассказывающей о церковной истории до времени Константина, является именно эта книга Евсевия.
Прочитав первые десять страниц, я был тронут и стал прославлять Христа, чувствуя себя словно бы одним из Его учеников по дороге в Эммаус, увидевших Христа в Ветхом Завете. Я чувствовал трепет, изумление и блаженство от того, как христиане оставались верными на протяжении многих, многих, многих лет, и от рассказов о мучениках и верующих.
Мои трудности были связаны с тем, что нам проповедовали с кафедры, так как к тому времени я уже не верил во Второе Пришествие Иисуса в 1988 году. Я верил в то, что праведники будут вознесены живыми на Небеса. Этому учили в семинарии Далласа. Фактически, невозможно было бы учиться в этой семинарии, не подписав заявления о том, что Вы в это верите.
Я сам учил, что это единственный способ понимания Священного Писания, и что других способов нет, и цитировал людям некоторые стихи, якобы подтверждающие это. Когда в 1988 году, то есть спустя поколение после основания Израиля в 1948 году, Второго Пришествия, предсказанного Хэлом Линдси и многими другими видными евангеликами, не случилось, я начал сомневаться. Каждый раз, когда слышал с кафедр сильный акцент на вознесение на Небеса до Страшного суда, у меня начиналось внутреннее волнение. Я не мог продолжать посещать такую церковь.
Начал находить церкви, учившие о тысячелетнем Царстве на земле, — их вера была как у Джона Кальвина, Мартина Лютера и большинства первых протестантов. Были реформистские церкви, наподобие пресвитерианской церкви в Америке, проповедовавшие скорее тысячелетнее Царство на Земле, чем вознесение на Небо до Страшного суда. Я стал присматриваться к этим церквям, но там у меня начиналось отторжение от пяти пунктов кальвинизма — слишком многие писания опровергали их. Итак, я был в затруднительном положении и не понимал, куда идти.
Немного читал Ярослава Пеликана — великого историка лютеранской церкви, который за десять лет до своей смерти стал православным. Также помню, что нашел один древний христианский труд — «Дидахе», или учение двенадцати апостолов. Он был написан после 50 года нашей эры. В нем рассказывалось, как христиане ранней церкви исповедовали свою веру, как они, например, постились два раза в неделю. В отличие от евреев, постившихся по вторникам и четвергам, ранние христиане постились по средам и пятницам. Поэтому я тоже начал поститься по средам и пятницам, потому что хотел быть похожим на христианина первого века.
Там также рассказывалось, как христиане принимали Святое Крещение. Они крестились во Имя Отца, Сына и Святого Духа. Описывались формы крещения. Это вызывало во мне смех, потому что, читая популярные в то время книги, например, «Код да Винчи», в которой говорилось, что в ранней церкви нигде нельзя было найти Отца, Сына и Святого Духа, я считал, что все это совершенно правильно. Также, когда я открыл для себя замечательные раннехристианские творения святых Климента Римского и Поликарпа Смирнского, писавших Коринфской церкви, их труды укрепили мою веру.
Хотелось бы, чтобы больше наших братьев-евангеликов начали осознавать, что нас учили согласно поздней традиции. Наши наставники учат тому, чему их учили, и так далее, но все это под влиянием источников, находящихся вне Священного Писания, и мы не понимаем, что у нас есть замечательные надежные раннехристианские писания — апостолов и их ближайших учеников, помогающие нам узнавать и понимать Священное Писание в Его первоначальном замысле. Однако, во многих случаях, когда мы читаем Библию, не смотрим на первоначальный смысл читаемого.
Один из моих пресвитерианских пасторов рассказывал о том, как он ушел из баптистской церкви. Он учился в баптистской семинарии, а один преподаватель стал так пространно излагать Священное Писание, как, по его мнению, противоречило посланиям апостола Петра. И он задал вопрос: «Почему то, что Вы говорите, противоречит тому, что писал Петр?» Преподаватель-баптист ответил: «Потому что я знаю больше Петра. Сейчас мы знаем больше, чем в свое время знал Петр». После этого он тоже отошел от такой формы христианства.
Да, влияние на меня было огромным, поскольку тогда я осознал, что до этого сам толковал Священное Писание и проповедовал согласно учениям последних двухсот лет, находившимся под большим влиянием анабаптистского движения, стремившегося отбросить и Святую Троицу, и Символ веры, и все остальное и просто сказать: «только я и Библия». В результате получилось 25,000 деноминаций, разделенных между собой более чем когда-либо и тем самым нарушающих заповедь самого Христа из 17 главы Евангелия от Иоанна, которая велит нам быть едиными, как едины Отец и Сын.
Восстановить единство
Читая книги по церковной истории, я обнаружил, что за первые 1000 лет мы были едины, богословски едины по всему миру. Но каждый из любой точки мира, кто не соглашался с единым богословием, считался уже находящимся вне христианской веры и еретиком. Что же случилось спустя 1000 лет, что заставило нас разделиться и отойти от нашего единства веры, которое мы некогда имели? Я очень желал этого. Все мои годы в евангелической церкви я стремился к этому единству, хотя некоторые и говорят, что его уже невозможно восстановить.
Но ведь раньше это единство хранили, почему же его нельзя хранить теперь? Я понял, что в православной церкви мы в точности храним его во всем православном мире. Если Вы поедете в Иерусалим, Антиохию или Россию, то увидите, что мы храним одно и то же богословие все эти многие сотни лет — ничего не изменилось.
Когда я прочитал Джоша МакДауэлла и других апологетов, то у меня было ложное впечатление, что со времен самой ранней церкви состав книг Библии был таким же, какой он сейчас. Но когда начал изучать этот вопрос глубже, один православный автор в Интернете сказал, что до конца IV века не существовало единого канона книг Библии, пока не появилось письменное творение святителя Афанасия Великого, в котором он перечисляет все книги Библии, входящие в наш нынешний канон. Я сказал: «Так не может быть».
Писал многим ученым, осведомлялся во многих христианских источниках, искал и смотрел во всех списках. Но списки либо не содержали нескольких Библейских книг, либо включали в себя несколько книг, которых нет в нашей нынешней Библии.
Я уже начал верить тогда, что церковь к концу IV века как-то отпала от веры, как нас и учили, когда мы были баптистами. Все эти люди, считавшиеся язычниками — святители Афанасий, Иоанн Златоуст и Василий Великий — дали нам Библейский канон, который у нас есть сегодня. Тогда как же мы можем называть их язычниками и одновременно принять Библейский канон, подтвержденный ими?
Это был для меня важный момент, так как до этого верил, что в I веке все эти баптисты, верящие только в Библию христиане, так же ходили повсюду со своими Библиями, и любой проповедник вставал и проповедовал по своей Библии. Я не знал, что не было единого канона, а церковь продолжала оставаться хранителем веры, продолжала быть единой даже без канона, потому что христиане руководствовались учением апостолов и их учеников, и эти учения вели и руководили их в вере и не давали впасть в ересь.
Да, в это время я посещал местную церковь и открыл для себя замечательного богослова — доктора Ахмана Трибози. Он изучал Библию и написал несколько книг для православных на арабском языке. Когда я начал ходить на его занятия по изучению Библии и посещать службы, мой опыт, скажем, был все еще таков: «Ну, это выглядит прекрасно. Я начинаю логически понимать, почему это истинно, но эмоционально я не могу принять, что именно таким образом молилась церковь».
Когда я видел, что они осеняют себя крестным знамением, то все еще думал, что это какое-то язычество. Но в то же самое время открыл для себя замечательный труд: житие святого Антония, и в нем сам святой говорил об осенении себя крестным знамением как свидетельстве о Христе и кресте, а также как средстве для прогнания бесов или как оружии для воюющих с ними в духовной брани великих воинов молитвы.
Но меня все еще смущало то, что, если святой равноапостольный Константин 70 лет спустя, да и другие более поздние авторы IV века, ввели практику крестного знамения в христианство, тогда почему я находил в документах 250-270-х годов, что в то время это уже была обычная церковная практика?
Еще одним поворотным моментом для меня было то, когда я впервые сам осенил себя крестным знамением. Это было очень нелегко, но осознавал слова святителя Иоанна Златоуста о том, что мы, делая это, подтверждаем свою веру, что мы веруем в Отца, Сына и Святого Духа, верим, что Иисус есть Богочеловек и говорим: «Господи, освяти мои ум и сердце и поставь меня по правую руку от Себя вместе с овцами, но не по левую — вместе с козлищами».
Я сказал себе, что каждый раз, когда это делаю, выражаю свою веру в Иисуса Христа и исполняю то, что апостол Павел пишет во второй главе первого послания к Коринфянам: «ибо я рассудил быть незнающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого».
Помню, что удивился еще одной вещи. Когда Библия переводилась на английский язык, то переводчики каждый раз, встречая греческое слово «парадосис» в положительном контексте, переводили его как «учение» или «вероучение», но каждый раз, когда встречали это слово в отрицательном контексте, то переводили его как «предание». Поэтому, каждый раз, читая Библию на английском, я встречал неверное мнение о предании.
Есть Священное Предание, а есть человеческое предание. По Священному Преданию христиане жили с самого начала, и это помогало им быть уверенными, что они правильно понимают Священное Писание и веру, в соответствии с тем, чему учили апостолы и чему учил сам Христос. А человеческие предания были направлены против Слова Божия, против духа Христова.
Предание, в целом, верно — просто нам, чтобы это понять, следует читать Библию на первоначальном греческом языке и еще исправить современные версии Библии, чтобы они не давали читающим ложного впечатления о Предании.
Псевдоправославие
Проблема была и в том, что некоторые называвшие себя православными говорили, что истинное православие представляет собой определенные виды формализма, приверженности букве закона. Они, например, обращали чрезмерное особое внимание на такие традиционные мелочи никак не связанные с догматическим учением православия, как причащение сначала мужчин, а потом уже женщин на литургии. Они преувеличивали значимость деталей, говоря, что это очень важно, с длинными или короткими рукавами Вы появляетесь в церкви или какого Вы этнического происхождения.
Жизнь многих православных, с кем мне доводилось встречаться, не всегда соответствовала тому, чему учит Писание. Они просто не знали Писания, не знали своего же православного богословия. Когда я изучал православие, мой преподаватель сказал мне: «Ты знаешь о православии больше, чем многие из нас православных». Я спросил у него: «Как это может быть? Вы же родились в этом, Вы воспитывались в этом». Это была одна из трудностей.
Я читал о православных в разных частях мира, которые причащаются всего два или три раза в год, а не регулярно, как велит Священное Писание и как учит православное Предание. Они оставляют такое негативное свидетельство о православии, что многие, воспитанные в православии, переходят в евангелические церкви. Здесь можно вспомнить о Брэде Нассифе. Он воспитывался православным, а затем оставил православие и стал евангеликом. Но именно тогда он и открыл для себя настоящее православное Евангелие, начал углубленно его изучать и в конце концов вернулся обратно в свою веру.
Единственная Церковь
У меня все еще было много вопросов, но я знал, что если так и буду ждать ответы на все свои вопросы, то, может быть, придется ждать всю жизнь, пока не окажусь перед Господом, и Он не ответит на мои вопросы. Поэтому я сказал: «Не буду ждать так долго». Я хотел убедиться в истинности того, что это изначальная христианская вера. Чем больше я читал, узнавал об изначальной христианской вере, тем больше подтверждалось то, чему меня учили по православному богословию.
Я сказал себе: «Теперь знаю достаточно, чтобы понимать, что православие — это единственная церковь, которая по сей день практикует то, чему учили с ранних лет христианства. Поэтому я присоединюсь к этой церкви, чтобы, находясь в ней, мог получить Святого Духа через благодать Крещения и Миропомазания, мог пребывать в Теле Христовом и, возможно, глубже понять то, чего пока не до конца понимаю, по мере своего возрастания в вере». И решил присоединиться к православию.
Я бы сказал, что православие есть церковь «доденоминационная». Если посмотреть в православие, то можно увидеть благодать Крещения, о которой учит богословие, и благодать присутствия Христа, о которой учил Мартин Лютер. В православии увидите славу Божию, о которой учил Джон Кальвин. В православии увидите, как учил Джон Уэсли, свободную волю человека и необходимость быть верными до конца. Так же как и у баптистов, в православии Вы найдете возвеличение Слова Божия. Слову Божию отводится особое значение в православии.
И Вы в православной церкви не найдете деноминаций. Вы найдете изначальную церковь Антиохии, Иерусалима — ту Церковь, которая едина во всем мире. Присоединившись к православию, я полностью исполнил свой евангелический призыв. Это было не отделение, а, наоборот, углубление моей веры и последование учению ранней церкви и тех, кто оставались наиболее верными учению ранних христиан.
