Перейти к оглавлению
Глава первая
Как правило, исламо-христианский диалог, в первую очередь, затрагивает серьезный вопрос об истинности Священного Писания обеих религий. На этом этапе оппоненты оперируют самыми различными проблемными тезисами об искаженности Библии, ее внутренних противоречиях, содержании в ней пророчеств о пришествии пророка Мухаммада. Также, одним из главных аргументов исламских апологетов, доказывающих «искаженность» Библии, – это утверждение, будто Коран был собран практически сразу, а Новый Завет собирался четыре века при сомнительных обстоятельствах. Поэтому, в первую очередь, православному апологету следует ознакомиться с историей оформления самого Корана в единую книгу, а также с текстологией Корана. Эти и другие вопросы мы постараемся осветить в этой главе.
1.Понятие Священного Писания в исламе.
Как мы знаем, в христианстве Священное Писание – Библия – признается Церковью книгой боговдохновенной. При этом замечается, что написана она не только Богом, не «под божественную диктовку». При вдохновении Святым Духом не исчезает личностная индивидуальность, и Слово Господне передается через совместное творчество человека и Бога. «Святой Дух никогда не лишает разума того, кого Он вдохновляет, иначе подобное действие было бы бесовским», – говорит свт. Василий Великий5. «Мы – соработники у Бога» – пишет апостол6. Именно здесь видится свобода, через которую стало возможно заключение Заветов между Богом и человеком. То есть Библия – Творение синергическое, богочеловеческое. В ней передается божественная Истина, но передается она через человеческие усилия, через человеческое творчество. «Изрекали его святые Божие человеки, будучи движимы Духом Святым»7 .
В свою очередь, Коран не является заветом, договором человека и Бога. Он является, согласно исламскому вероучению, несотворенным, вечным словом Божиим8, который отрывками ниспосылался Мухаммаду через ангела Джибраила. Причем получение Мухаммадом Корана сопровождалось физической болью, безволием. Об этом говорил и он сам:
«Передают со слов ‘Аиши – матери правоверных, да будет доволен ею Аллах, о том, что (однажды) аль-Харис бин Хишам, да будет доволен им Аллах, спросил посланника Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует:
«О посланник Аллаха, как приходят к тебе откровения?» Посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, ответил: «Иногда приходящее ко мне подобно звону колокола, что является для меня наиболее тяжким, а когда я усваиваю (запоминаю) сказанное, это покидает меня. Иногда же ангел предстаёт передо мной в образе человека и обращается ко мне со своими словами, и я усваиваю то, что он говорит».
‘Аиша, да будет доволен ею Аллах, сказала: «И мне приходилось видеть, как в очень холодные дни ему ниспосылались откровения, а после завершения ниспослания со лба его всегда лился пот»9.
То есть, Мухаммад был лишь передатчиком слов Аллаха. В составлении текста он не принимал никакого участия. Его личные боговдохновенные действия и изречения составляют всего лишь исламское Священное Предание – пророческую Сунну.
Именно это необходимо помнить полемизирующему. Апологеты ислама пытаются доказать «искаженность» Библии путем ее отождествления с Кораном – т.е. исключительно в исламском понимании. Возражая, следует помнить о различии смысла словосочетания «Священное Писание» в этих двух религиях. Если для Корана свойственно единство стиля, ясно просматривается позиция только одного рассказчика, то в Библии задействовано и творчество человеческое, разность стилей, а, следовательно, и описание лично увиденных автором событий.
2. Взгляд ислама на Библию. Сравнение библейской и коранической текстологий
Согласно Корану, Библия, будучи Словом Божиим, была искажена людьми. В частности, об этом говорит следующий аят: «О обладатели писания! Почему вы облекаете истину ложью и скрываете истину, в то время как вы знаете?»10. Также Коран обвиняет самих христиан и иудеев в умышленном изменении текста Писания: «Горе же тем, которые пишут писание своими руками, а потом говорят: «Это от Аллаха», – чтобы купить за это небольшую цену! Горе же им за то, что написали их руки, и горе им за то, что они приобретают!»11.
Тексты Сунны подтверждают существование подобного утверждения в традиционном исламском богословии: «Умар бин аль-Хаттаб принес Пророку книгу, которую он отнял у одного из людей писания. Когда же он прочел ее Пророку, тот разгневался и сказал: «Неужели вы изумлены этим?! Клянусь Тем, в Чьей Руке находится моя душа, Ибн аль-Хаттаб, я принес вам светлое и чистое писание! Не спрашивайте их ни о чем, а не то они скажут вам правду, которую вы можете счесть ложью, или солгут вам, а вы поверите этому. Клянусь Тем, в Чьей Руке находится моя душа, если бы Муса был жив, ему бы не оставалось ничего, кроме как последовать за мной»12.
Как мы видим, исламом ставится под сомнение сохранность текста Священного Писания Ветхого и Нового Заветов на богословском, «догматическом» уровне. Однако диапазон доказательств, выдвигаемых современными исламскими апологетами, весьма широк, и охватывает как библейскую текстологию, так и мнимые ошибки и противоречия в тексте Священного Писания.
Коран признает изначально божественное происхождение Библии. И именно потому ключевым почти во всех диспутах и работах исламских апологетов становится вопрос об оправдании необходимости ниспослания Богом нового писания, коим и является, с точки зрения мусульман, Коран. Перед христианскими апологетами стоит задача опровергнуть эти ошибочные тезисы.
Самые ранние известные рукописи Нового Завета – это папирусы, датируемые 120 – 130 гг. н.э.13. Многочисленные манускрипты, содержащие тексты, полностью идентичные вошедшим в современный текст Нового Завета (как главы, так и фрагменты глав), написаны в I-IV вв. В IV же веке была составлена первая полная версия текста Нового Завета, которая сейчас известна под названием «Синайский Кодекс» (или рукопись К)14. Согласно крупнейшему библеисту XX века Б. Мецгеру, эти отрывки содержат «почти весь текст Нового Завета»15. Но, несмотря на это, еще в 170 г. была составлена полная «Гармония» четырех Евангелий, в которой присутствует все их содержание (за исключением двух глав)16. Этот факт свидетельствует в пользу сохранности текста. Для искажения такого числа рукописей, явно географически друг с другом не связанных, необходима целая система «корректоров», что было невозможно в то время.
В текстологии известен и другой подход к проблеме восстановления первоначального содержания. Метод заключается в сличении текста и извлеченных из него цитат теми или иными авторами того или иного века. Текст Евангелия и Нового Завета активно цитировался всеми ранними Отцами Церкви с самых первых веков христианства. Так, Б. Мецгер замечает: «на самом деле эти цитаты настолько многочисленны, что если бы мы утратили все другие источники новозаветных текстов, их одних было бы достаточно для реконструкции практически всего текста Нового Завета»17. Поразительно, но все Отцы Церкви II-IV вв. живущие на двух континентах, говорящие на разных языках, цитируют Писание с поразительной схожестью. Разночтения настолько незначительны, что лишь подтверждают достоверность новозаветного текста, дошедшего до нас.
В свою очередь, в исламе мы не имеем подобной возможности проверить сохранность текста. Самые ранние, относительно полные тексты – т.н. «Самаркандская рукопись» и «Рукопись Саны» – являются записью уже отредактированного, кодифицированного коранического текста, и датируются концом VII – нач. VIII века18. Более того, их содержание имеет расхождения с нынешним общепринятым текстом Корана19, что уже должно настораживать верующих в «полноту» и «неискаженность» Корана.
Текст Корана, как и любой памятник древней литературы, имеет свою текстологическую историю. Согласно исламским источникам, Коран начал собираться во время правления первого халифа – Абу Бакра (+634). Причиной для этого стихийного и поспешного сбора послужила битва при Ямаме (632–633 г.), в которой были убиты люди, помнящие некий уникальный коранический отрывок наизусть, содержание которого и поныне остается неизвестным20. Тогда, по описанию «Сахих Аль-Бухари», Абу Бакр собрал первый сборник коранических текстов и оставил его после себя второму халифу, Умару. Тот, в свою очередь, завещал его своей дочери Хафсе21. Интересна достоверность текстов, уже тогда собранных воедино: в том же хадисе говорится, что Зейд б. Сабит (уполномоченный Абу Бакром по составлению мусхафа) «нашел конец суры Ат-Таубы только у Абу Хузеймы Аль-Ансари от аята «К вам пришел посланник из вас самих. Тяжко для него, что вы грешите; он – ревнует о вас, к верующим – кроток, милостив» – до конца суры». То есть, фактически два последних аята были восстановлены по свидетельству одного человека. Текстология же Нового Завета не помнит таких примеров передачи текстов.
Рис.1. Самаркандский кодекс. 37:103 Смысловое противоречие с общепринятой версией Корана. Вместо «И оба покорились» стоит «И оба не покорились» (по Brother Mark's «A perfect Qur'an»).
Рис.2. Кодекс Саны. Начало седьмой суры: «Сура Аль-Араф, сто шестьдесят пять аятов». На сегодняшний день, седьмая сура Корана содержит 206 аятов (по материалам сайта Юнеско22).
Со смерти Мухаммеда прошло около 15-и лет23, прежде чем Коран был собран в виде, близком к современному. Эту редакцию осуществил третий халиф Усман ибн Аффан (+656). По приказу правителя, четыре писца занимались ревизией и редакцией того, что было собрано в первом сборнике.24 Усман умышленно повелел писцам изменять спорные слова в пользу курейшитского диалекта арабского языка25. И снова во время этой редакции тот же Хузейма указывает новые аяты, известные чуть ли не одному ему. Именно они были включены в новый официальный текст26. На это раз речь идет о суре «Аль-Ахзаб» (сура 33-ая), аят 23. Возникает логически вытекающий из вышеупомянутого вопрос: Какова причина молчания Хузеймы? По какой причине эти аяты не были упомянуты им при составлении первого сборника? Все эти вопросы исследователя остаются без ответа.
После такой редакции текста, третий халиф распорядился «сжечь все иные собрания Корана»27. А они были уже тогда, и имели серьезные разночтения, причем не только лингвистические, которые могут объясняться разнообразием древнеаравийских диалектов, а смысловые. В частности, собрание Ибн Масууда не содержало нынешних 1-й, 113-й и 114-й сур Корана28. Также существует множество серьезных разночтений между собраниями Ибн Масууда и Усмана, имеющих значение для исламского фикх29. Например, в 5:89 к выражению «пост трех дней» добавляется выражение «следующих друг за другом»30; в 33:6, согласно Ибн Масууду, за «Пророк ближе к верующим, чем они сами, а супруги его – их матери» идет фраза «и он (Пророк) – их отец»31, а в 3:19 вместо «Поистине, религия пред Аллахом – ислам» стояло «Поистине, религия пред Аллахом – ханифийа»32. Несмотря на оппозицию властей, Ибн Масууд считал свое собрание достоверным: «Абдулла бин Масуд сообщил, что он сказал своим последователям спрятать свои копии Корана, затем он сказал: «Тот, кто спрячет, должен будет принести это в Судный День». Затем он сказал: «Чью версию вы приказываете мне читать? Я рассказывал пред посыльным Аллаха более семьдесяти сур Корана и товарищи посыльного Аллаха знают, что я лучше понимаю Книгу Аллаха чем они, и если бы я знал, что кто-то понимает лучшее чем я, я бы пошел к нему. Шакик сказал: «Я сидел в компании товарищей Мухаммеда и не слышал, чтобы кто-либо отверг это (прочтение Масуда) или исправил бы его»33.
Другие разночтения, отличные как от усманской, так и от масуудской версий, мы находим и в другой «нелегальной» версии – собрании Убайа ибн Кааба. Согласно «Ас-сунан Аль-кубра», в суре «Аль ахзаб» было около 200 аятов, и, вероятно, кодекс Убайа содержал полную ее версию34. Однако сейчас этих аятов в Коране нет. Убайй был таким же знатоком Корана, как и Ибн Масууд35, и так же защищал свою версию: «Умар сказал, что Убай был лучшим из нас в декламации Корана, и все же, мы не включаем часть из того, что он рассказывал. Убай говорит: «Я взял это из уст посланника Аллаха и не откажусь ни от чего»36.
Потеряны и другие аяты, оставшиеся неизвестными и поныне. К примеру, в «Сахих Аль-Муслим» говорится о суре, похожей размерами на суру «Ат-Тауба» (сура 9-ая)37. Также нет и других сур, известных последователям Мухаммада38. Поэтому текстологическая сохранность Корана, несмотря на сильную веру мусульман, весьма сомнительна, и уступает сохранности текста Евангелий.
Весьма примечательной является следующая деталь: при записи коранического текста весь его корпус был умышленно лишен точек и диакритических знаков, которые коренным образом могут менять смысл слов. Известный арабский ученый Аз-Замахшари, комментируя цитату Ибн Масууда, – «Лишите Коран [точек] для того, чтобы возрос в нем малый Ваш», – разъясняет причину подобной манипуляции: «Захотел лишить его ( т.е. Коран – Ф.Н.) точек, [огласовок]… для того, чтобы не возрастал младенец, думая, что они – из Корана»39. Это происшествие освещает и другой арабский автор, Ибн Джазари: «И сахабы, когда написали те мусхафы, лишили их точек и огласовок, дабы было указание единого письма на два прочтения, переданных, услышанных и читаемых, похожих»40. Однако подобный результат, полагающийся на память мусульман, оказался неэффективным, и наместник Ирака Аль-Хаджаж расставляет точки в своей копии османского текста41.
Апологеты Корана часто оправдывают потерю текстов учением о «насхе», т.е. замене Аллахом аятов путем удаления некоторых из текста Корана. Основывается это учение на тексте суры 2:106: «Всякий раз, когда мы отменяем стих или заставляем его забыть, мы приводим лучший, чем он, или похожий на него. Разве ты не знаешь, что Аллах над любой вещью мощен?». Но это утверждение не выдерживает критики. Достоверный хадис передает: «призвал Пророк гнев Аллаха на тех, кто убил его соратников у колодца Мауна… И Аллах ниспослал о них Коран, который потом был потом отменен [в отношении к нему применен насх]»42. В данном случае, речь идет не о законодательных аятах – в данном аяте осуждено убийство, случившееся во время битвы при колодце Мауна. Иного же аята, повествующего и осуждающего данного событие ниспослано не было. Исламский богослов XV века, Джалял Ад-Дин Ас-Суюти, в своем труде «Аль-Иткан фи Улюм Аль-Куран», пишет: «Не указывается насх [ничем], кроме как самим Кораном43…И только в аятах приказа или запрета»44. Также, в современном тексте Корана присутствуют «отмененные» аяты45. Следовательно, вопрос сохранности и неискаженности Корана, ставится под сомнение равно как и свидетельствами самого исламского богословия, так и академической науки.
3. ««Искаженность» Священного Писания доказывается ошибками и противоречиями»
Но исламские апологеты не останавливаются только на «коранической текстологии Библии». Они пытаются подтвердить ее искаженность, присоединяя к тезису об «исторической поврежденности Библии» утверждения о «многочисленных ошибках и противоречиях в тексте Библии».
Однако прежде, чем привести наиболее яркие примеры исламской критики, нам следует остановиться на основополагающих принципах диалога такого типа:
Первое золотое правило подобного исследования гласит: «Нельзя рассматривать цитату в отрыве от непосредственного контекста»46. Именно этим принципом чаще всего пренебрегают исламские проповедники. Вырывая одну строчку (а иногда и слово) из общего контекста предложения, главы или даже целой книги, подобные «исследователи» вводят в заблуждение незнакомых с текстом Священного Писания мусульман, легковерных христиан и сомневающихся.
Второе правило весьма успешно сформулировано в терминологии. «Термин однозначен (в рамках одной области) и не экспрессивен»47. Другими словами, один и тот же термин в различных областях может иметь совершенно разное значение. Яркий пример – это слово «толерантность». В социологии им отображается «ценность и социальная норма гражданского общества, проявляющаяся в праве всех индивидов гражданского общества быть различными, обеспечении устойчивой гармонии между различными конфессиями, политическими, этническими и другими социальными группами, уважении к разнообразию различных мировых культур, цивилизаций и народов, готовности к пониманию и сотрудничеству с людьми, различающимися по внешности, языку, убеждениям, обычаям и верованиям»48. Казалось бы, звучит прекрасно, но в иммунологии о толерантности читаем: «неспособность организма к иммунному ответу на определенный антиген»49. Разница налицо. Однако это правило «забывают» те апологеты, которые не устают объявлять ошибочными терминологию и лексикон той или иной эпохи, ни мало не заботясь о том, как они интерпретируются в нынешних «точных» научных терминологических рамках. Увы, этим «поражают» тех, кто не трудится самостоятельно рассмотреть культуру, речевые обороты, язык, да и вообще историю области того или иного времени, на том или ином историческом промежутке.
Третье правило логически вытекает из второго. При незнании языка, культуры, в рамках которой писался изучаемый текст, невозможно оценить обороты, историческую правдивость цитат, опираясь только на перевод. Последний, в любом случае, есть преломление содержания через призму разума переводчика. При разборе текста без набора определенных знаний невозможно определить, где в нем аллегория, а где прямое описание, четко и беспристрастно очерчивающее то или иное событие.
Также необходимо помнить, что, в отличие от Корана, записанного «под диктовку», Библия – это рассказ боговдохновенного очевидца, что вполне оправдывает некоторое различие в описании одних и тех же событий. Например, факт «просчета» евангелистами числа гадаринских бесноватых не означает того, что их исцеления не было. Разночтения о количестве участвующих лиц в том или ином событии не подразумевает того, что само событие не имело место быть. То, что разные свидетели поведали об одном и том же событии – об исцелении, – наоборот, подтверждает его истинность.
Итак, вооружившись всего лишь тремя правилами и одним примечанием, смело посмотрим в лицо псевдонаучной критике ислама. Приведем здесь самые яркие примеры.
1. «Иса (мир ему) по Библии не был в гробе три дня и три ночи, как говорится в другом месте. Ведь он был похоронен уже к вечеру пятницы, а воскрес еще до утра воскресенья. Получается – день и две ночи»
Вспоминаем правила 2 и 3. Открываем Библию. Нигде – ни в Ветхом, ни в Новом Заветах – мы не встречаем точного, современного нам стиля отсчета времени. В любом месте текста, где упоминается счет времени, речь идет о «днях и ночах», причем число дней всегда равно числу ночей. «Моисей вступил в средину облака и взошел на гору; и был Моисей на горе сорок дней и сорок ночей»50; «И сидели с ним на земле семь дней и семь ночей; и никто не говорил ему ни слова, ибо видели, что страдание его весьма велико»51; «и был Иона во чреве этого кита три дня и три ночи»52. Даже неполное число дней или ночей называлось полным. Яркий пример: Эсфирь говорит: «пойди, собери всех Иудеев, находящихся в Сузах, и поститесь ради меня, и не ешьте и не пейте три дня, ни днем, ни ночью»53. Утром третьего дня (фактически, по прошествии двух дней и двух ночей) пост закончился, и Эсфирь уже стояла во дворе царского дома54. Ясно, что отрывок дня, даже его начало (здесь начало третьего дня) считался иудеями полным циклом «день и ночь».
Возвращаясь к предсказанию Христа, мы видим его исполнение. Помним: это – первый век, и пророчество дано в стилистике речи еврея первого века н.э. Христос был погребен в конце пятницы55 – «день первый». За ним идет полная суббота. И вот начало третьего дня (отсчет нового дня, по иудейской традиции как мы помним, начинается с вечера). То есть – «Три дня и три ночи». Это понимали и иудеи того времени, и не возражали, когда Петр возгласил Иерусалиму о Христе: «Сего Бог воскресил в третий день, и дал Ему являться»56.
2. «В двух Евангелиях – от Луки и от Матфея – приводится родословная Христа. Однако она различается. Разве не это лучшее доказательство противоречивости?»
Снова возвращаемся к правилу № 3. Очень важно определить: какой текст перед нами, когда он был написан, и что в нем используется. В обоих приводится родословная Христа. Учитываем, что писали ее в иудейской традиции первого века н.э. Поэтому:
«В двух Евангелиях от Матфея и от Луки мы находим родословие Господа Иисуса Христа по плоти. Оба они одинаково свидетельствуют о происхождении Господа Иисуса Христа от Давида и Авраама, но имена в одном и другом не всегда совпадают. Так как св. Матфей писал своё Евангелие для евреев, то ему важно было доказать, что Господь Иисус Христос происходит, как это надлежало Мессии, согласно ветхозаветным пророчествам, от Авраама и Давида. Он и начинает своё Евангелие прямо с родословия Господа, причём ведёт его только от Авраама и доводит до «Иосифа, мужа Мариина, из неяже родися Иисус, глаголемый Христос». Возникает вопрос, почему Евангелист даёт родословие Иосифа, а не Пресвятой Девы Марии? Это потому, что у евреев не было принято производить чей-либо род от предков матери, а так как Пресвятая Дева несомненно была единственным детищем у своих родителей Иоакима и Анны, то, согласно требованию закона Моисея, она должна была быть выдана замуж только за родича из того же колена, племени и рода, и, след., раз старец Иосиф был из рода царя Давида, то и она должна была быть из того же рода. Но, так как Мария из колена Левиина рода Ааронова, данный факт был опущен.
Определивший себе задачу показать, что Господь Иисус Христос принадлежит всему человечеству, и Он есть Спаситель всех людей, Св. Лука возводит родословие Господа до Адама и до самого Бога. В его родословии, однако, мы находим то, что покажется разногласиями с родословием, которое составил св. Матфей. Так, Иосиф, мнимый отец Господа, по св. Матфею, сын Иакова, а по св. Луке, сын Илии. Так же и Салафиил, упоминаемый у обоих Евангелистов как отец Зоровавеля, по св. Матфею – сын Иехонии, а по св. Луке – сын Нирии. Древнейший христианский учёный Юлий Африкан прекрасно объясняет это законом ужичества, по которому, если один из двух братьев умирал бездетным, то другой брат должен был взять за себя его жену и «возставить семя брату своему» (Втор.25:5–6): первенец от этого брака должен был считаться сыном умершего, чтобы «умершему бездетным не остаться без потомства и чтобы имя его не изгладилось во Израиле». Этот закон имел силу в отношении братьев не только родных, но и происходивших от разных отцов, но от одной матери. Такими братьями были Иаков, отец Иосифа по св. Матфею, и Илий, отец Иосифа по св. Луке. Они родились от разных отцов, но от одной матери, которая была замужем сначала за отцом Иакова, потом за отцом Илии. Имя её было Эста. Таким образом, когда один из сыновей Эсты Илий умер бездетным, то другой Иаков, взяв за себя его жену, восстановил семя брата своего, родив Иосифа. Отсюда и получилось, что св. Лука ведёт род Иосифа через Рисая, сына Зоровавеля, и Илия, отца Иосифа, а св. Матфей – от Зоровавеля, чрез Авиуда, другого сына Зоровавеля, и Иакова, другого отца Иосифа»57.
Таким образом, мы еще раз убедились, что необходимо принимать во внимание не только контекст отдельных фраз, но и контекст эпохи их написания.
3. «В Мф. 16:28 мы видим, что Иса (мир ему) говорит: «Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствии Своем». Однако все они умерли, не дождавшись его пришествия!»
Вспомним главное правило герменевтики (наше № 1), и возвратимся к тексту. Христос говорит явно не обо всех учениках, а о «некоторых», то есть о вполне конкретных людях из тех, кто слушал его. И обещает им показать свою Славу, Славу Своего Царствия. Запомним это, памятуя о том, что Царствие Христа «не от мира сего»58. В главе же 17-й говорится:
«По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет. И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие. При сем Петр сказал Иисусу: Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии. Когда он еще говорил, се, облако светлое осенило их; и се, глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте. И, услышав, ученики пали на лица свои и очень испугались. Но Иисус, приступив, коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь»59.
Как видим, Слава Сына Божьего уже была явлена при жизни трем ученикам – Петру, Иоанну и Иакову. Уже на Фаворе они увидели неземное Царствие и неземную Славу своего Учителя. «Он сделался светлее, – пишет в своем толковании блж. Феофилакт: когда Божество Его показало несколько свои лучи, и это настолько, насколько можно было видеть. Поэтому и назвал раньше преображение Царством Божиим, так как оно явило неизреченность Его власти и научило, что Он есть истинный Сын Отца, и показало славу Его второго пришествия неизреченным просветлением лица Иисуса»60.
В диспутах наши оппоненты, несомненно, приводят и другие цитаты как из Евангелий, так и из Библии в целом, ссылаясь на них как на подтверждение «искаженности» текста. Все эти обвинения можно разрушить с помощью принципа «трех золотых правил».
4. «Пророчества» о пришествии Мухаммада в Священном Писании Ветхого и Нового Заветов.
В настоящее время православному апологету часто приходится сталкиваться с утверждением уважаемых оппонентов–мусульман о том, что, якобы, несмотря на «искаженность Библии», в ней все же сохранились тексты, подтверждающие пророческую миссию Мухаммада и предрекающие его пришествие в мир61. Интересно, что данные цитаты всегда приводятся в отрыве от контекста Писания и адаптируются под исламское вероучение. В этом подразделе мы приведем наиболее встречающиеся цитаты, выявим их логику и найдем ее опровержения.
1. Втор. 18:18: «Я воздвигну им Пророка из среды братьев их, такого как ты, и вложу слова Мои в уста Его, и Он будет говорить им все, что Я повелю Ему».
Интересна логика этого суждения. Вот пример утверждений, которыми повсеместно пользуются апологеты «библейских пророчеств» о Мухаммаде:
«Это пророчество без сомнения говорит о Мухаммаде (сас). Именно Пророк был, в отличии от библейского Исы (мир ему) похож на Мусу (мир ему). Именно Мухаммаду были вложены слова повелением Аллаха «Читай!» Именно Мухаммад родился как и Муса (мир ему) от отца и матери. Именно Мухаммад (сас) был женат как и Муса. Всего этого нет у Исы (мир ему), судя по вашему Инджилу».
Логика этого утверждения весьма интересна, ибо базируется исключительно на исламском видении библейского текста. Во-первых, как видно из текста, слова пророчества обращены именно к народу Израиля. Указание на «среду братьев» говорит об этом однозначно, ибо через все книги Пятикнижия красной нитью проходит идея заключения Завета исключительно с семенем «Авраама, Исаака и Иакова»62; все это также явствует из контекста 18-й главы книги Второзакония63. Сыны Измаила не являлись носителями Завета, ибо именно Исааку, «единственному» по словам Господа, и его потомкам было даровано это обетование. Позже, именно с именем Мессии будет связано ожидание исполнения Нового Завета, и произойдет Он именно из колена Иудина64. Но соответствует ли этим критериям Мухаммад, сын аравийского Курейша? Очевидно, нет. Именно евреев Медины, по приказу Мухаммада, постигла жестокая расправа молодого исламского государства65. Логично также будет поставить вопрос о том, является ли Коран Заветом в его ветхозаветном смысле? Ответ и на этот вопрос будет отрицательным – как мы увидели выше, Коран не является договором человека и Бога66.
Во-вторых, жизнеописание Моисея во многом совпадает с евангельской биографией Христа. Моисей родился и выжил, как и Христос, благодаря чуду67. Детство как Моисея, так и Христа прошло в Египте68. Моисей и Христос являются посредниками Заветов между людьми и Богом. Моисей знал Бога «лицом к лицу»69. Христос же также подчеркивает свои особые взаимоотношения с Отцом: «Это не то, чтобы кто видел Отца, кроме Того, Кто есть от Бога: Он видел Отца»70. В то время, как Коран говорит о том, что «Не было, чтобы Аллах говорил с человеком, иначе, как в откровении, или позади завесы, или посылал посланника»71. Вот главные черты сходства, которых, однако, нет и у Мухаммада. Более того – именно на слова Моисея ссылается Сам Спаситель в свидетельстве о себе72. Потому и первые христиане использовали их в своей проповеди73.
Многие исламские апологеты возражают, что речь здесь идет именно о пророке, а не о Сыне Божием. Однако, если мы опустим глаза ниже, то увидим, какой смысл вкладывали современники Моисея в это слово. 20-й стих той же главы обозначает пророком любого, кто имеет пророчество, тот, кто прорекает и предрекает неведомое74. Как мы видим из Нового Завета, даже консервативных иудеев факт наименования Христа пророком, в их глазах – богохульника, распятого на проклятом древе, не смущал, что указывает на иное понимание этого термина в иудаизме, нежели в исламе. Следовательно, данная исламская гипотеза не выдерживает критики.
2. Ис. 29:15: «И передают книгу тому, кто читать не умеет, и говорят: «прочитай ее»; и тот отвечает: «я не умею читать»
Снова перед нами попытка вырвать фразу из общего контекста главы. Человеку, не знакомому с текстом Священного Писания (или просто не имеющему возможности проверить), легко согласиться с тем, что это похоже на описание призвания Мухаммада к служению. Приведем этот текст:
«Пришел ко мне Джабраиль, когда я спал, с куском шелка, а в нем книга, и сказал: «Читай!» Я сказал: «Я не читаю». Он начал душить меня этой книгой так, что я подумал, что это – смерть. Потом отпустил меня и сказал: «Читай!» Я сказал: «Я не читаю». Он начал душить меня этой книгой так, что я подумал, что это – смерть. Потом отпустил меня и сказал: «Читай!» Я сказал: «Что мне читать?» Я сказал это лишь для того, чтобы избавиться от него и чтобы снова не начал душить меня. Он сказал: «Читай! Во имя Господа твоего, создавшего Человека из сгустка крови. Читай! Господь твой самый милостивый, который научил каламом, научил человека тому, чего он не знал» (96:1–5). Я произнес эти слова. Потом он закончил читать и ушел от меня. Я проснулся от сна, и как будто эти слова отпечатались в моем сердце»75.
Это было первое видение Мухаммада, положившее начало его пророческой миссии. Обратите внимание: началась она с принуждения неким духом неграмотного человека к чтению. Действительно, сверхъестественное явление. Но о нем ли говорит Библия вообще, и этот отрывок в частности?
Как и в случае с первой цитатой, поднимаем глаза выше:
«Изумляйтесь и дивитесь: они ослепили других, и сами ослепли; они пьяны, но не от вина, – шатаются, но не от сикеры; ибо навел на вас Господь дух усыпления и сомкнул глаза ваши, пророки, и закрыл ваши головы, прозорливцы. И всякое пророчество для вас то же, что слова в запечатанной книге, которую подают умеющему читать книгу и говорят: «прочитай ее»; и тот отвечает: «не могу, потому что она запечатана». И передают книгу тому, кто читать не умеет, и говорят: «прочитай ее»; и тот отвечает: «я не умею читать»76.
Парадоксально, но здесь нет и тени пророчества о пришествии какого бы то ни было пророка. Это – изобличение духовной слепоты народа Израилева, которая сравнивается с неграмотностью бедняка и нежеланием, упрямством грамотного ученого. То есть, если считать этот отрывок описанием видения Мухаммада, то он выставляет его миссию в совершенно невыгодном для ислама свете.
2. «Ахмад, или Мухаммад, что означает «восхваляемый», есть приблизительный перевод греческого слова Периклитос. В существующем сегодня Евангелии от Иоанна 14:16, 15:26, 16:7 слово «Утешитель» соответствует греческому слову Параклетос, означающему, скорее, «защитник», «призванный на помощь другому, доброму другу», нежели «Утешитель». Наши ученые утверждают, что слово Параклетос – это искаженный вариант слова Периклитос, которое в подлинных словах Иисуса было пророчеством об имени нашего святого пророка Ахмада»77.
Как мы видим, отчаявшись найти в мессианских библейских пророчествах даже отдаленные черты Мухаммада, апологеты ислама пытаются отыскать в словах Самого Христа что-либо, якобы пророчествующее о приходе пророка. Потерпев неудачу, они пытаются подменить слова Священного Писания своими. Однако греческий оригинал, как и подстрочник – во всех без исключения академических переводах и симфониях – ставит в тексте именно слово «Параклитос»78:
Даже если допустить, что переписчики ошиблись (что само по себе маловероятно из-за орфографического и грамматического различия двух слов), смысл не изменится: в других отрывках говорится о том, что Утешитель только Дух, который придет именно к апостолам и их последователям, и будет пребывать в них: «Утешитель же, Дух Святый79… И Я умолю Отца, и даст вам иного Утешителя, да пребудет с вами вовек, Духа истины, Которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его; а вы знаете Его, ибо Он с вами пребывает и в вас будет»80. Потому, чтобы принять образ Утешителя как образ Мухаммада, исламу придется многое поменять в основах своего вероучения. Пока же этого не происходит, и вряд ли произойдет когда-либо.
5. Итог
Коран, преломляя вероучение Библии через призму ислама, сам искажает христианство и его Писание, сохранившееся веками без изменений. В попытке обличить так называемых «исказителей» Божественного Писания, исламское вероучение и его апологеты, по сути, делают то же, что сами приписывают христианам – искажают и переиначивают на свой лад тексты, дошедшие до нашего времени неизмененными. Пытаясь обнаружить в Библии необходимые «подтверждения» исламским «догматам», критики не исключают из своего «исследовательского» арсенала ложь, подлоги текста, подмены истинного его аутентичных смыслов. Надеясь преуспеть в нахождении «ошибок» и «противоречий», оппоненты Библии отбрасывают все научные методы исследования, основывают свои утверждения на собственной «изобретательности» и ухищрениях. Зачастую, критикуя Библию, исламские проповедники закрывают глаза на аналогичные «слабости» своего Писания, тем самым направляя всю свою «доказательную» базу против Корана и его достоверности. В заключение хочется напомнить нашим оппонентам, что помимо поверхностных, ультра-субъективных критериев оценивания есть более достоверные научные, текстологические, подтверждающие почти что равную сохранность текстов Библии и Корана. Данные этих исследований бумерангом возвращают назад все обвинения против Великой Книги, которой исполнилось более двух тысяч лет.
Источники: